Рассказ “Тренер“

Предисловие

Рассказ “Тренер“ это моя первая и возможно последняя «литературная» попытка. В отличии от других моих материалов на этой страничке он не был опубликован и надеюсь не будет. Я четко представляю себе литературную ценность подобных произведений и решил выложить его сюда лишь потoму, что он соответствует названию раздела «Тренерская» и полагаю может быть кому-то и будет интересен. Не смотря на то, что я тоже тренер (а не писатель), этот рассказ вовсе не моя стопроцентная автобиография. Безусловно я использовал какие-то моменты из своей жизни, но прошу понять что Виталий (тренер из рассказа) это не Грег. Я бы сказал что это скорее собирательный образ, вобравший в себя черты и моих бывших тренеров, и тренеров и спортсменов с которыми я пересекался за годы многолетней тренерской деятельности.

Как видите, тренера тоже люди и у них бывают слабости. Моей оказалось сентиментальное графоманство, одолевшее меня отнюдь не в юношеском возрасте. В общем не будьте слишком строги. Обещаю бороться с этой слабостью по мере сил.

Спасибо,

Грег

Тренер

День едва начинался. Воздух был сухой и морозный, какой бывает только в горах. Казалось его можно не просто вдыхать, а пить, глотая всем объёмом легких. Лучи восходящего из-за гор солнца раскалывались на снегу разноцветными искорками. Пики вершин резко выделялись на фоне синего неба. Снег поскрипывал под лыжами. Тренер остановился, просверлил дырку в снегу и воткнул в неё последнюю вешку. Бросил оценивающий взгляд на только что установленную трассу. Дистанция между красными и синими флажками была равномерной — плавный ритм без резких изменений. Он удовлетворенно кивнул. Что-что, а это дело он знает. Компьютеры и прочая там электроника всегда были для него «темным лесом». «…А ведь учился когда-то в Политехе на электротехническом факультете» — подумал он. «Да правда не очень-то и учился: поездки, соревнования, сборы. Потом – армия, а потом – отъезд…»
Тренер нагнулся и кончиком большого, похожего на рыболовный бор сверла, нажал на задник автоматического крепления. Снял одну лыжу и свободной ногой наступил на задник второй. Аккуратно стряхнул снег и, сложив лыжи вместе, воткнул их в сугроб на краю трассы. Снял с плеч яркий рюкзак, покрытый разноцветными нашивками. Это был подарок известного итальянского тренера – Паоло Биретти, своего рода знак уважения к менее обеспеченному коллеге. Паоло погиб в автокатастрофе около года назад: не справился с управлением своего «Феррари» на одном из европейских автобанов. «Каждому свое уготовано судьбой,» – подумал тренер и отхлебнул горячего чаю из металлического термоса. «Судьба, вообще, не слишком благосклонна к горнолыжным тренерам. Многие из них разбились на машинах и почти никто — на заснеженных горных дорогах. Там всегда были в напряжении, стараясь доставить спортсменов к старту или обратно в отель. Несчастья же случались на равнине, когда они с немыслимой скоростью неслись по междугородним трассам… Пожалуй, этому есть объяснение, » — думал он, — «ведь целыми днями работаешь над тем, чтобы ребята ехали быстрее и быстрее. Не всегда это получается и тогда начинаешь нестись сам, вниз по склону или на машине по хайвею. Наверное, это единственный для тренера способ выражения досады, обиды, неудовлетворенности и вообще всего, что накапливается с годами работы. Кажется, я эту стадию уже прошел. В Америке так нельзя, особенно когда работаешь по контракту и без медицинской страховки…»
Тренер завернул крышку и убрал термос обратно в рюкзак. Положил лыжи на плечо и опираясь на сверло пошел вверх по склону. Солнце уже взошло из-за вершины. Плотный, укатанный специальными машинами, снег лежал как-будто в ожидании спортсменов, которые изрежут, избороздят, искромсают его острыми кантами лыж. «Красота-то какая!» — неожиданно для себя заметил тренер. «Вот так, проводишь в горах каждый день и не обращаешь внимания на все это.» Впрочем с годами, наверное, горы просто стали частью его самого…

«Лучше гор могут быть толко горы, на которых ещё не бывал…» – ему когда-то очень нравилась эта песня Высоцкого. Тогда ему было восемнадцать, он только что попал в сборную и все, связанное с горами, было романтикой. Виталий любил все горы: Апатиты в Кировске, Бакуриани и Цахкадзор на Кавказе, Чимбулак в Алма-Ате, Домбай и Терскол, Белорецк в Сибири. Мечтал о тех, где еще не был ,но безумно хотел побывать. Имена Валь-Гардена, Кортина д’ Ампеццо, Сант-Антон, Валь д’ Изер, Вейл, Кранс-Монтана, Аспен просто звучали как музыка, такой быстрый, захватывающий снежный вальс…
Теперь, пятнадцать лет спустя, музыка больше не звучала. Он побывал везде. Горная романтика как-то постепенно ушла из его жизни. Названия горных курортов значили уже совсем другое…

Валь-Гардена – пятый поворот сразу после тридцатиметрового полета. Пролетел чуть дальше. Очнулся в заградительной сетке – сотрясение мозга и перелом ключицы. Неделя в итальянском госпитале, где его посетила первая любовь. Вернее вторая – первой всегда были и оставались лыжи. Очаровательная медсестра Салина постоянно хлопотала у его постели, гладила по голове, не переставая что-то быстро говорить по итальянски. Он никогда не видел таких жгуче-чёрных выразительных глаз. Ситуация была безнадежной. Девушка ласково обращалась к нему, называла Виталио, переделав Виталий на итальянский манер. Он лежал, пытаясь вспомнить хотя бы пару английских слов, но в голову лезли только вычитанные где-то изречения древних философов. Один из них когда-то очень давно сказал: «…слова и только слова откроют мне врата к твоему сердцу…». Как раз слов-то у Виталия и не было. Именно тогда он решил выучить итальянский и другие иностранние языки. Выписался через неделю, так и не сказав Салине, что готов падать и ломать все части тела, только чтобы она была у его постели…
Валь д’ Изер – Кубок Мира. Стартовал восемьдесят шестым, закончил семнадцатым. Лучший результат в Советской сборной. Старший тренер впервые обратился к нему лично…
Кировск – праздник Севера, третье место. Девушка Валя в белой вязаной шапочке и таких же рукавичках. Глаза как небо и робкая трогательная улыбка. Он не все ясно помнил из того вечера: танцевальный зал какого-то клуба, поцелуи на заднем сиденье такси… Быстро наступившее утро, Валины грустные глаза в аэропорту, насмешливые перешёптывания ребят из команды. Он робко чмокнул её в щёку, взял лыжи и пошел на посадку. Тогда он ещё стеснялся выражать свои чувства…
Год спустя. Ущелье Чимбулак – скоростной спуск Кубка Союза. Решался состав сборной на олимпиаду в Сараево. В предварительных заездах был вторым, а самих соревнований почти не помнил. Пытался спрямить траекторию на одном из виражей, левая лыжа застряла в мягком снегу. Потом были операции и мучительные пять месяцев в Алма-Атинской больнице. Врач сказал, что перелома спины в сочетании с порванным мениском вполне достаточно, чтобы о лыжах и не думать. Он и не думал — ни о лыжах, ни о перспективе навсегда остаться на костылях. Судьба послала ему ещё одно мучительное испытание в лице «греческой богини Афины». Конечно, «богиней» она была только в его воображении, а в жизни Афина была студенткой Киевского Мединститута на практике. Правда крымской гречанкой она была на самом деле. Афина почти не обращала на него внимания, а он часами лежал, глядя в потолок, ожидая начала её смены. Потом он очень хотел чтобы она поскорее ушла. Ничего нет мучительнее, чем лежать со сломанной спиной, любить «греческую богиню» и ждать что она придет делать укол или подать судно. День, когда за Афиной приехал полковник на Волге, показался Виталию самым несчастным в его жизни…
Пять месяцев спустя ему так уже не казалось. Приехав в Ленинград, он сразу пришел в родной клуб общества «Труд» в поселке Токсово. Начал тренироваться. Спина сильно болела, колено почти не гнулось. Первая и неизменная любовь его жизни была под угрозой… Вот тогда-то он и взял группу малышей по совету бывшего тренера. Всю зиму он возился с ними, забывая на время о свих недугах.
Весной пришла повестка из военкомата… Виталий уже знал, что горы для всех разные. Кому-то они улыбаются белизной своих вершин, а кого-то сбрасывают с себя как дикий необъезженный конь. Порой они как красавица из горской легенды манят путника к обрыву или покрывают его смертоносной шалью лавин… Однако расстаться с горами ему было не суждено. Дорога от Термеза до Кабула состояла на две трети из горных перевалов. За четырнадцать месяцев службы Виталий проехал по ней сотни раз. Туда – продукты и боеприпасы, обратно – раненых. Афганские горы были тоже красивы и по своему коварны. Они кидали в него дождь, снег и град, а порой и автоматные очереди. Одна из таких очередей задела переднее колесо МАЗа. Виталий с лейтенантом вылезли ставить запаску. Что было дальше помнил как в тумане. Яркая вспышка на гребне перевала. Лейтенант вскрикнул и упал, почти тут же Виталия обожгла резкая боль в левом бедре. Очнулся в госпитале в Термезе. Здесь впервые он не запомнил ни имени, ни лица усталой медсестры с красными от недосыпания глазами…
Потом было многое: попытки продолжить учебу в институте, работа со сборной, контракт в Австрии, шесть непростых лет жизни в Америке…

Тренер шел вверх по склону. Он слегка запыхался и остановился передохнуть. Стянул перчатку и попытался снять сосульки, прилипшие к усам в уголках рта. Взгляд его упал на «снежную пушку». «Вот Америка» — подумал он — «Всё здесь есть, даже вопреки природе. Нет снега – сделаем, нет спортсменов талантливых – заплатим тренеру — будут!» Он взял сверло, бросил на плечо лыжи и, сделав несколько шагов, снова остановился. Новая неожиданная мысль пришла в голову. «Америка, она как горы, для всех разная. Вот Совок был для всех один, одно общее дерьмо. В Америке не так, даже если и дерьмо, то твое собственное. Хочешь — живи в нем, а хочешь — переезжай…».

Трое ребят пронеслись вниз по склону и почти одновременно резко затормозили у начала трассы, подняв небольшую снежную вьюгу.
— Эй Вилли, думаешь, мы можем уже по трассе гонять? – спросил один из них у другого постарше.
— Майк, ты что, не видишь, что тренер ещё не поднялся до середины трассы?
— Ну и что? – огрызнулся Майк.
— А вот и то, это правило такое, скажи, Роберт!
— Слушай, Майк, ты бы лучше вообще помалкивал, — ответил Роберт.
— Вит должен поднятся до середины трассы чтобы видеть, как мы проходим верхнюю часть.
— А толку-то что? Он мне вообще ничего не говорит, как-будто меня тут и нет, — пробурчал Майк.
— Значит не заслужил ещё, ничего хорошего пока не сделал, — отозвался Вильям.
— Ты Монти совсем не знаешь! Потренируйся с ним года два, тогда и говори — сказал Роберт, с упрёком посмотрев на Майка.
— Кстати, пацаны, почему вы тренера называете МОНТИ?
— Это так, шутка такая. Он, когда с нами только начал работать, по-английски говорил не очень. Ну и…
— Эй, вы там ! Что, митинговать будете или тренироваться? – раздался резкий, с сильным акцентом голос тренера. Он уже поднялся и стоял на перегибе склона, нетерпеливо махая рукой. Ребята испуганно покосились на рацию, привязанную к стартовому флажку. Голос из рации продолжал:
— Эй, Роберт, слышишь меня?
Роберт быстро соскользнул к старту, дотянулся до рации, нажал на кнопку и ответил:
— Да, сэр!
— О’кей, пойдёшь первым. То же, что и вчера — постарайся заканчивать поворот на внешней лыже. Трасса свободна, пошёл!
Роберт щелчком застегнул ботинки, резко толкнулся палками и помчался по трассе, сбивая вешки на свoём пути, как-будто продираясь через тропические заросли. Резкий голос тренера опять раздался из рации:
— Кто следующий? Ты, Вилли?
— Да,сэр.
— Слушай! Бедра вперед и выпрямляй ногу, а то концовку смазываешь.
— О’кей, Вит.
— Трасса свободна, пошёл!
Тренер стоял, опираясь на сверло, и, прищурившись, следил за летящим по трассе лыжником. Покачал головой, сплюнул на снег и пробурчал в заледеневшие, как у Деда Мороза, усы: «Tоже мне, набрали «чайников». Юношеская сборная называется!» Слово «чайник» опять вернуло его к своим мыслям. «Чайниками мы называли всех отдыхающих любителей лыжного спорта, в общем, всех не спортcменов. Никогда не мог понять, почему?» – думал он. «То ли потомy, что мы приехали в горы выступать, а они – чай пить, а то ли потому, что выглядели как чайники, спускаясь с горы? Так до сих пор и не знаю…»
— Эй,Вит! – прервал его мысли голос из рации.
— Кто на старте?
— Это я, Майк!
— Трасса свободна, Майк. Дуй!
Вильям и Роберт поджидали Майка внизу, так что все трое оказались на одном кресле подъёмника.
— Почему он такой суровый? Вит вообще никогда не улыбается, да? – не унимался Майк.
— Он улыбается, но редко. У него была жизнь тяжёлая, — серьёзно сказал Вильям.
— Он улыбался, когда я Северо-Американский Кубок выиграл в прошлом году! – возразил Роберт.
— А ещё, помнишь Паолу прошлым летом, когда мы в Чили тренировались?
— Ещё бы! С ней-то он улыбался и ещё кое-что! – добавил Роберт.
— Что кое-что? – живо заинтересовался Майк.
— Ничего, маленький ещё! – отозвался Вильям.
— Мне уже семнадцать, — запротестовал Майк.
— Любовь у них была, вот что! Не знаю на счёт Монти, а у нее к нему точно, — уверенно сказал Роберт.
— Откуда ты знаешь? – спросил Вильям.
— А что тут знать-то? Она ведь каждый вечер пешком пять миль проходила до нашей базы, только чтобы его увидеть.
— Она красивая? – спросил Майк.
— Очень! – ответил Вильям, — глаза такие большие, чёрные-чёрные. Все спортсмены за ней ударяли!
— Что же она в старикахе Вите нашла?
— Он единственный из нас по-испански хорошо говорил, — ответил Вильям.
— Дураки вы все! – взорвался Роберт, — не в испанском тут дело! Мужик он настоящий, жещины это ценят. Да и не старик он никакой, ему всего тридцать три.
Ребята слезли с подъмника и помчались к трассе. Они едва успели остановится, как услышали голос тренера.
— Сколько раз вам повторять нужно? Ездить на подъемнике только по-одному. Используйте эти пять минут чтобы сконцентрироваться, мозгами поработать. Сидите там, треплетесь не знаю о чем! Больше повторять не буду, выгоню с тренировки к чёртy, и всё тут!
— Роберт, передай всем остальным, — закончил тренер уже более спокойно.
Роберт нажал на кнопку рации и смущённо пробормотал:
— Они все слышали, сэр! Извините, больше не повторится.
— О’кей, позови Майка.
— Это Майк, Вит!
— Так, слушай меня внимательно! Попытайся повторить то, что делал в последнем спуске. Первый раз было то, что нужно – шаг в правильном направлении. Не упирайся, дай лыжам ехать! Веди дугу, не дергай, понял?
Ошарашенный Майк забыл нажать на кнопку рации и ответил:
— Да, сэр.
Из рации донёсся сердитый голос тренера:
— Что там такое, Майк? До сих пор не знаешь, как рацией пользоваться!
— Извините, — пролепетал Майк.
— О’кей, никакого уважения к трассе! Ничего! Понял? Пошёл!
Роберт и Вильям понимающе посмотрели друг на друга.
— Типичный Монти, даже, когда хвалит, умудряется сделать вид, что отчитывает, — сказал Роберт.
Едва он успел закончить фразу, как из радио грянуло:
— Эй, вы там! Глазам больно глядеть! Моя бабка быстрее двигается, когда видит, что sale* в магазине. Давайте все сто процентов! Стоите там, треплетесь опять. Высказываться нужно на трассе, а не на старте языком молоть! Ясно?
— Да, Вит, — отозвался Роберт.
— О’кей, Роб. Помнишь, что я тебе сказал? Заканчивай поворот на внешней лыже. Концовку не смазывай, держи дугу, в этом вся скорость и есть. Покажи мне чистый выход из поворота! Давай, трасса свободна.
— Вилли, спишь там что-ли? – опять прогавкала рация.
— Нет, Вит, я слушаю, — пролепетал Вильям.
— Так, попробуем то же, но чуть-чуть по-другому. Нога была прямее, но бедра всё равно сзади. В этот раз попробуй укол палкой усилить, делай его раньше и ближе к носкам лыж. Понял меня?
— Да, O’кей.
— Так, давай ещё пару спусков и пойдете на ланч. Передай остальным ,что будет собрание в 12:30.
— Хорошо, трасса свободна?
— Да, дуй!..

Тренер сидел в кабинете. На столе стоял тот же стальной термос, рядом лежал банан и недоеденный бутерброд. Вит был по -прежнему в лыжных ботинках, но куртку снял. Она висела на спинке стула. Строго нахмурившись, тренер перебирал кипу только что полученных по факсу документов. В дверь постучали.
— Входите! Все здесь? – не поднимая головы, спросил тренер.
— Да, — ответил за всех Роберт.
Восемь крепких, хорошо сложенных ребят, в одинаковых спортивных костюмах робко вошли в комнату и уселись на пол вдоль стены.
— Ну, что думаете? – начал тренер.
Ребята, потупившись, молчали.
— Ничего? Тогда я скажу что я думаю, даже не думаю, а знаю! До Северо- Американского Кубка в Лейк-Луизе пять дней. С таким катанием, как сегодня, я никого туда позориться не повезу! Понятно?
Спортсмены смущенно кивали головами.
— О’кей, — продолжал Вит, — я только что получил факс. Квота для Американской сборной пять человек. Четверо попадают в квалификацию по очкам. Это Роберт, Вильям, Брайан и Эндрю. Пятого человека выбираю я.
Четверо оставшихся ребят напряженно замолчали.
— Пятым поедет Майк, — так же хмуро добавил тренер.
— Вопросы есть?… Нет, тогда валите отсюда, вторая тренировка через пол-часа. Не опаздывать!
Майк сидел, прислонясь к стене. Его рот был полуоткрыт. Бедняга глотал воздух, как выброшенная на лед рыба.
— Майк, ты что, не слышал? Иди доедай свой ланч, тренировка через пол-часа, — повторил Вит, растягивая губы в каком-то подобии улыбки.
Майк с трудом поднялся и вышел.
— Роберт, можно тебя на минутку? – окликнул тренер.
— Конечно, — Роберт приостановился в дверях.
— Прикрой дверь, у меня к тебе вопрос, — серьёзным тоном продолжил Вит, — я знаю, что вы меня вот уже три года за глаза зовете МОНТИ. Понять не могу почему и как это ко мне прилепилось?
Вопрос явно застал Роберта врасплох. Он залился краской, двигал губами, но не издавал ни звука. Наконец он слабо промямлил:
— Вит, это я не… Это мы в шутку…
— Я знаю, но почему именно МОНТИ?
— Ну, я не знаю, как это сказать… Вы говорите с акцентом, и мы в начале не всё понимали.
— Ну, и?
— Помните, вы всё время говорили: «Even monkey can do it!», когда мы чего-то простого не могли сделать.
— Да.
— Так вот вы «monkey» так произносили, что для нас это звучало как Монти.
— Интересно, — сказал Виталий, сдерживая уголки рта, готовые растянуться в улыбке, — спасибо.
— Не за что, — пробормотал Роберт, — ну я пойду.
— Иди готовься.
— Да, вот ещё одно… А вы с нами в Лейк-Луиз полетите?
— Ну, а куда ж я денусь?
— А вот в прошлый раз Джефф с нами ездил на соревнования, и мы все плохо выступили…
— Ну это не из-за меня или из-за Джеффа. Ладно, чего там говорить, в Лейк- Луизе я буду, и вы уж лучше выступайте, а то… — Вит сжал кулак и приблизил его к лицу Роберта.
— Я знаю, — удовлетворенно улыбнулся Роберт и вдруг ни с того ни с сего добавил:
— А Паола очень красивая! Вам тогда здорово повезло, мы тут с ребятами говорили, — он осекся на полуслове, боясь, что сболтнул лишнее.
Вит, первый раз за день, широко улыбнулся и мягко сказал:
— Вам с ребятами, что — говорить больше не о чем? Вот ты говоришь повезло… Может и правда, первый раз в жизни повезло. Знаешь, когда я разбился в Валь-Гардене, я там лежал в госпитале. Там была такая медсестра Салина…
А впрочем, зачем я тебе это всё говорю? Иди, готовься ко второй тренировке.
— О’кей, — сказал Роберт слегка удивленно и вышел.

Тренер сидел, не двигаясь, и как-то бессмысленно смотрел в стену.
Вдруг резко повернулся к столу, придвинул к себе телефон и, неловко тыкая одним пальцем, набрал номер. Сдвинув брови и весь собравшись, он вдруг быстро заговорил в трубку, коверкая французские фразы:
— Это федерация Канады? Могу я говорить с месье Беланжер?
И, чуть расслабившись, продолжил:
— А это вы, Жан-Франсуа! Пардон, не узнал. Ваши все в Луиз едут или есть травмированные?… Что, двое? Можно мне тогда пару своих послать по вашей квоте?… Да, ребята хорошие… Ну все, гран мерси! – резко закончил разговор и брякнул трубку. Медленно встал и с усталым видом подошёл к окну.
Полуденное солнце светило в полную силу. Его лучи отражались от снега, раскалываясь на маленькие разноцветные искорки. Пики вершин резко выделялись на фоне синего, бездонного, как Валины глаза, неба. «Кажется её звали Валя, — подумал он, — впрочем, какая уж теперь разница – Валя, Салина, Афина, Паола. Всё в этой жизни проходит, а горы остаются. Может и прав был Высоцкий – «…лучше гор могут быть только горы !…»

* sale – дешёвая распродажа
** « …даже обезьяна это может сделать…» (прим. автора)